Предложение адвоката Дагира Хасавова легализовать шариат по всей России вызвало бурю негодования. Но даже если говорить только о Северном Кавказе, где, по данным юриста, уже успешно действует шариатский суд, региональное мусульманское право не сможет вписаться в российскую правовую систему. Если изменить и ее, вернувшись к опыту Российской империи, для введения шариата нужны долгие годы, большие деньги и главное — готовность самого северокавказского общества, которое за годы советской власти отвыкло и от мусульманского права — шариата, и от традиционного права — адата, придерживаясь их только в бытовых вопросах.
Сейчас адвокат Дагир Хасавов старается избегнуть наказания по статье "экстремизм" и потому опровергает свои слова о "реках крови". Но суть его предложений от этого не меняется — он выступает за включение шариата в российскую систему правосудия. При этом, Хасавов приводит в пример Северный Кавказ, где, по его словам, уже люди живут по мусульманским законам и нуждаются в некоем правовом центре под названием "Мусульманский союз".
"Пробыв несколько дней в Дагестане, Чечне и Ингушетии, после продолжительных бесед с руководством муфтиятов и отдельными имамами, я убедился, что фактически шариатские суды действуют там повсеместно, рассматривая значимые спорные вопросы мусульман: примирение врагов, в том числе кровных, бытовые споры, вопросы, связанные с возможностью видеть женщине своих детей после развода с мужем, примирение после похищения невесты и так далее", — цитирует адвоката "Росбалт".
Действительно, кавказцы предпочитают "разбираться" без участия государственных органов. Но не всегда они руководствуются именно шариатом. У горских народов до появления ислама были свои традиции, из которых сложился местный правовой кодекс — "адат", который в чем-то совпадал, а в чем-то противоречил шариату. Сейчас многие противники исламизации Северного Кавказа настаивают на том, что региону не нужны привнесенные из других стран законы, которые убивают самобытность этноса. Но, по мнению Ахмета Ярлыкапова, старшего научного сотрудника Центра этнополитических исследований Института этнологии и антропологии РАН, "проблема противоречий шариата и адата была решена еще в 19 — начале 20 веков, когда большинство положений адата были приведены в соответствие с шариатом".
"Сегодня нет столкновения шариата и адата, а есть противоречия между пониманием шариата и адата разными группами мусульман, — пояснил он в комментарии корреспонденту GTimes. — Исламизация не привела нигде к потере самобытности принявших ислам народов. "Традиционное право" за годы советской власти было сильно трансформировано и большей частью забылось. Поэтому сегодня на Северном Кавказе мы наблюдаем активное конструирование такового, в частности, это происходит в адыгских регионах с хабзэ, традиционным морально-этическим кодексом. Большинство адыгских деятелей говорят о том, что хабзэ не противоречит исламу, и к середине 19 века, когда исламизация адыгов была в активной фазе, так и было. Небольшая же часть адыгских деятелей настаивает на уникальности хабзы, что это фактически отдельная адыгская религия, отличная от ислама".
Другой эксперт, руководитель сектора Кавказа Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН Владимир Бобровников, все же указывает на несоответствие некоторых положений адата шариату. "По шариату все одурманивающее запрещено, и коленки нельзя открывать. На Кавказе женщины ряда народов начали носить шаровары только с 1820-х годов, до этого они одевались не по шариату, — отметил кавказовед в комментарии корреспонденту GTimes. — Адат - это, в переводе, "обычай". В ряде случаев шариат рекомендует обратиться к нормам местного обычая, адату". — это в переводе,
Когда Российская империя завоевала Северный Кавказ, она позволила ему жить по привычным для него шариатским законам, напоминает Бобровников. "Это было во второй половине 19 века и до 1917 года. Потом советский режим терпел шариатские суды, всячески их ограничивая. В Чечне они действовали легально до 1925 года. В Дагестане - до 27 года. А когда в 1928 году создавали УК РСФСР, там была глава о преступлениях, которые возникали из-за "пережитков родового быта", (так это тогда называли)".
Сейчас по шариату действительно решаются многие вопросы жизни северокавказских мусульман. Но только тогда, когда это не вступает в противоречие с федеральными законами. "Шариатское право там, где оно применяется (а применяется оно в основном на востоке Северного Кавказа, и там весьма ограниченно территориально и по общинам), ограничивается сферой личного статуса, не вторгаясь в сферу уголовную. Надо понимать, что шариат в той или иной мере присутствует в жизни мусульманина, потому что это религиозное право, и оно регулирует религиозную практику тоже", — подчеркивает Ахмет Ярлыкапов.
Шариатское право действует сейчас в России по принципу нотариальных контор, поясняет Владимир Бобровников: "Они заверяют, например, завещания, шариатские браки. До введения последней версии Уголовного кодекса РФ, многоженство каралось как уголовное правонарушение. Его никто не декриминализовал, просто убрали некоторые статьи, учитывая обстоятельства. Но с такими браками происходит очень много юридических казусов, связанных с собственностью, со спорами за наследство. По российскому законодательству, ссылаться на бумажку о шариатском браке невозможно. А так, по большому счету, эти "нотариальные конторы" — наследие фантастичных 90-х годов. Никаких прав по российскому законодательству у них нет".
Опыт легализации шариата на Северном Кавказе уже был, и не только в Чечне времен Дудаева. Руслан Аушев, будучи главой Ингушетии, придал юридическую силу местному праву. "Но оно противоречило федеральному законодательству, и его отменили", — напоминает сотрудник Института востоковедения.
Вместе с тем Бобровников считает, что "ничего страшного в шариате нет". Такие наказания, как побивание камнями за прелюбодеяние, случаются очень редко. Да и в ряде европейских стран, таких как Голландия и Греция, по конституции мусульманское меньшинство имеет право на шариат. Но для введения шариата в России, по его словам, нужны большие деньги, в том числе на обучение "кади" ("тех, кто решает") и десятилетия практики. Кстати, адвокатов в мусульманском праве нет, и ни Дагиру Хасавову, ни какому-то правозащитному центру там места не будет.
В свою очередь, Ахмет Ярлыкапов обращает внимание на то, что далеко не все жители Северного Кавказа приветствуют систему шариата. "Регион неоднороден, и уровень исламизации населения и общественной жизни уменьшается с востока на запад. Но и сам восток региона (Дагестан, Чечня и Ингушетия) тоже неоднороден. Есть районы с высоким уровнем исламизации, а есть с низким. В частности, Цунтинский район Дагестана можно назвать исламизированным, а в Лакском районе ислам за советские годы был сильно потеснен, и там население более светское, — говорит эксперт. — Поэтому считаю предложение о введении шариатских судов в официальную систему правосудия Северного Кавказа совершенно нереальной. Для этого необходимы серьезные правовые основания и революционные изменения в федеральной правовой системе. Но более того — необходимо, чтобы население было готово к таким переменам. Однако большинство населения Северного Кавказа совершенно к ним не готово".
