При полномочном представителе президента в Северо-Кавказском федеральном округе планируется создать медиа-структуру, деятельность которой будет направлена на борьбу с пропагандой исламского радикализма. При помощи так называемой контрпропаганды чиновники намерены выиграть информационную войну против боевиков. А в то время как федеральные власти только начинают действовать, в самом регионе есть те, кто может похвастаться реальными успехами в противодействии экстремизму.
Ризвана Курбанова только избрали депутатом Госдумы, и в здании на Охотном ряду у него пока нет своего кабинета. В Махачкале Курбанов был первым вице-премьером правительства Дагестана, курировал силовой блок и, по мнению многих экспертов, являлся одной из самых влиятельных фигур в республике. В ноябре 2010 года по его инициативе была создана комиссия по адаптации бывших боевиков при президенте Дагестана. В нее вошли представители Духовного управления мусульман, адвокатской палаты, силовиков, а так же многие другие структуры. Похоже, эта комиссия - любимое детище Курбанова.
Корреспондент GTimes встретился с Ризваном Курбановым, чтобы поговорить о работе комиссии и о том, почему в Дагестане люди уходят в лес.
-Почему так много людей, в первую очередь молодежь, оказывается в подполье?
-Религиозная пропаганда, разумеется, главная причина. Когда мы только начинали работу этой комиссии, мы поставили перед собой задачу разобраться в этом. И поняли, что адепты этой идеологии используют неграмотность людей в религиозных вопросах. Очень легко запутать идеями о джихаде, нетрудно убедить, что быть шахидом - это высшая благодать, какая только может быть для мусульманина. Поэтому главная цель работы нашей комиссии - даже не вызволение людей из леса, а работа с теми, кто еще туда не ушел и кого можно удержать от этого шага.
На своем планшете Курбанов показывает нам видео с боевиками в главной роли. Сначала они в лесах, потом в Махачкале, на заседании той самой комиссии. Сначала мы видим гордые лица и пафосные речи, на неплохом, кстати, русском языке. Потом на экране появляются они же - только уже в качестве кающихся, что-то невнятно говорящих людей. Одна особенность: большинство людей, кого мы увидели на роликах - молодые, почти дети. Вот, например, стоит с автоматом наперевес улыбающийся 17-летний пацан с совсем юным лицом. Он, кстати, из леса пока не вышел. Некоторые другие, прошедшие через комиссию по адаптации, уже дома.
Ризван Курбанов определяет функцию этой комиссии как канал, с помощью которого боевики могут вернуться к нормальной жизни. Иной выход, по его словам - на тот свет в качестве жертв спецопераций силовиков. В Дагестане - практически гражданская война. И на войне - как на войне. Курбанов тоже на линии фронта. Те, кто находится в лесах, либо кладут заявление в комиссию по адаптации, либо становятся врагами со всеми вытекающими.
- Насколько успешна работа комиссии?
Если даже не углубляться в цифры, то можно сказать, что этот титанический труд приносит свои плоды. Под гарантии комиссии были случаи, когда боевики сдавались прямо во время спецопераций, когда прямо из леса люди шли в здание правительства, в комиссию. Всего на данный момент около пятидесяти человек прошли через нас, я не знаю, много это или мало, но это результат всего за год работы. Много будет тогда, когда в лесу не останется ни одного человека.
В соответствии с законом, боевик, покинувший незаконные вооруженные формирования и сдавший оружие, освобождается от уголовной ответственности. Правда, только в том случае, если за время своего пребывания в подполье он не совершил других преступлений. Фактически есть те, кто пошел домой, а есть и такие, кто сидит в тюрьме.
-Как складывается судьба бывших боевиков, прошедших через вашу комиссию?
-В рамках комиссии есть рабочие группы, которым поручено общаться с людьми. В том городе или районе, в котором живет бывший боевик, члены рабочей группы связываются с главой администрации, со старейшинами, с общественностью и продолжают следить за их судьбой. И не только если бывший боевик на свободе, но даже если он в тюрьме. В каждом отдельном случае мы определяемся, как работать. Например, были у нас два человека, которые приехали совершать джихад из Татарстана. Когда они оказались у нас, мы поняли, что они на самом деле очень смутно разбираются в том, что такое ислам. Тогда мы решили определить их в медресе. Вы бы видели их глаза, когда они в первый раз были на комиссии, и во второй раз, через месяц. Им удалось объяснить, что их идеология сделала бы из них пушечное мясо, а ислам не призывает никого убивать.
Критическое положение в Дагестане стало следствием многих причин. Среди них - экономическая ситуация, коррупция, неоправданная жесткость силовых структур и межнациональные и межконфессиональные трения. Например, не так давно в интервью GTimes руководитель одной из лезгинских общественных организаций жаловался на недостаточный доступ к власти ряда крупных этнических общин республики.
Мы спросили у Ризвана Курбанова, есть ли другие причины для ухода в лес - например, вследствие спецопераций, в которых часто страдает мирное население.
-Я не думаю, что можно говорить о том, что силовики выдавливают людей в лес. На мой взгляд, это одна из причин, чтобы оправдать свои действия. Я не могу исключать, что где-то что-то может быть, но по отношению ко всем тем, кто прошел через нашу комиссию, не было никакого насилия или пыток. Вот у нас прошли через комиссию люди из Татарстана и Казахстана. У этих людей нет никаких экономических проблем, у них не было никаких проблем с правоохранительными органами. Но они же приехали сюда убивать и умирать. Поэтому в числе тех, с кем работала комиссия, я не видел людей, у которых были бы ярко выраженные основания уходить в лес. Часто людей заставляют уйти совершенно бытовые ситуации. У нас был один мальчишка, который сбежал в подполье после того, как его избил дядя. Для многих лес стал как бы площадкой, возможностью для самореализации, куда они могут прийти как мужчины и быть крутыми.
По словам Курбанова, сегодняшнее подполье - это не организованная структура, как было раньше, например, в Чечне.
- Что такое "лес"? Какая там иерархия, что из себя представляет подполье?
- Я бы не сказал, что леса наполнены бандитами. Когда позволяют погодные условия, они живут в палатках, блиндажах. Мы сейчас изучили ситуацию по дербентскому направлению. Изучая их связи, мы выяснили, что довольно часто боевики оказывались в городе. Это не трудно. И им удавалось уйти после каждой вылазки. Они числились в розыске как пропавшие без вести, но какие именно преступления они совершают, нам не было известно. Поэтому слово "лес" в данном случае условно. Человек может продолжать находиться в городе. Никакой иерархии, утвержденной уставом, у них нет. Это вымысел и бред, что они подчиняются Доку Умарову. По тем материалам, которые мы получили после разоружения дербентской группировки, нам стало ясно, что единой организации у них нет, они не связаны тесно между собой. Да, между ними есть какие-то связи, конечно. Но опасность в том, что у них есть пособническая база, которая растворяется среди нас.
- А как они зарабатывают себе на жизнь, если это не организация? На какие деньги они покупают оружие и содержат людей в горах?
- Вот такие флешки, как у меня на столе. На флешке обращение к бизнесменам, чиновникам, иногда даже родственникам с требованиями заплатить деньги. Это чистой воды бандитизм. Ну и, разумеется, поддержка из-за рубежа. Мы знаем, что такая помощь приходит.
"К тебе домой приходит сосед и говорит: "Дай машину, я съезжу в город на свадьбу к родственникам". Ты даешь, он едет, возвращается, отдает тебе назад машину и говорит: "На твоей машине мы обстреляли райотдел". Что делать владельцу машины? Пройдет совсем немного времени и здесь будет ФСБ, милиция, спецназ, а у тебя дома жена и маленький ребенок, а те, кто придут сюда, считают тебя боевиком. У тебя один выход: уйти в лес". Это одна из историй реальной жизни в Дагестане, рассказанная нам Ризваном Курбановым. Сегодняшний Дагестан кипит. Подполье убивает милиционеров. Милиционеры мстят подполью и всем, кто может иметь к нему отношение. На гибель близких люди отвечают новыми убийствами силовиков. Этот маховик пока невозможно остановить. Будем верить, что комиссия по адаптации боевиков под эгидой президента Дагестана сможет быть реальным механизмом для спасения республики.
