26 августа отмечалась четвертая годовщина признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. При всей драматичности событий 2008 года, не было полной уверенности в том, что Москва пойдет на этот шаг. Тем не менее уже четыре года как независимость обеих республик признана Российской Федерацией. Изменилась ли жизнь там за это время?
Вы когда-нибудь видели рождение праздника? Когда утром обычный день, о котором календарь говорит лишь то, что это какой-нибудь день мелиоратора, к вечеру превращается в феерию, охватывающую всех. 26 августа 2008 года в Южной Осетии и Абхазии был именно такой день. За две недели до этого дня Цхинвал пережил трагедию, и признание независимости, хотя это цинично звучит, стало в каком-то смысле компенсацией для людей и за августовскую войну, и за предшествовавшие ей двадцать лет жесткого противостояния с Грузией.
Южная Осетия
Дорога Цхинвал-Ленингор имеет стратегическое значение, потому что связывает центр маленькой республики с ее восточной частью. Кроме того, она должна служить инструментом для интеграции живущего в Ленингорском районе грузинского населения в жизнь новой страны.
По документам новая дорога есть, а по факту, можно сказать, что ее нет. Расчетное время в пути между столицей и отдаленным райцентром - около полутора часов. На самом деле ехать надо почти пять часов, и Южная Осетия, благодаря старой, разбитой дороге в Ленингор, не кажется такой уж маленькой.
В Цхинвале сегодня все так. Легко прийти одновременно к двум выводам. Один - о бурном возрождения города и республики - можно сделать, если забраться на высокий холм в окрестной деревне Тбет и увидеть оттуда россыпь новых цветных городских крыш. Но стоит спуститься в город и среди вновь построенного обнаружить массу жалких лачуг, где ютятся те самые граждане, ради которых и замышлялась вся эта мегастройка, приходишь к другому выводу. Судя по количеству финансовой помощи, которая поступила сюда из России с того самого момента, когда республику признали, цветные крыши должны быть над каждым домом.
Южная Осетия оказалась не готова принять независимость, как это принято говорить в соответствующей среде, институционально. Признание республика встретила в военное время, после двадцати лет холодной, а иногда и горячей войны с Грузией. С властью, сложившейся по итогам этого смутного времени, непрофессиональной, неподконтрольной и давно сросшейся с криминалом. Военная мобилизация последних лет перед августом 2008 обесценила рост гражданского общества в предыдущие годы. "Денежный дождь", пришедший из России на восстановление, в таком виде не встречают. Итог закономерен: миллиарды рублей, едва придя в республику, ушли назад, на счета туманных посредников. Их следы и сегодня почти невозможно отыскать.
Но место для оптимизма остается. Деньги сгубили прежнюю власть, многие действующие лица которой под конец больше были похожи на членов криминальной банды. Сегодня в Южной Осетии другая власть. По сравнению с предыдущей, у нее есть плюсы. Главный из них состоит в том, что пока она в целом подконтрольна общественному мнению.
Но все минусы никуда не деваются. Во главе республики находятся не менеджеры с современным уровнем владения управленческими технологиями, а старые, провинциальные кадры советского времени. Они по умолчанию будут воссоздавать систему, которая их воспитала. А она не позволит в целом решить задачи по восстановлению республики. К тому же ощущается влияние бывшего президента Эдуарда Кокойты, которое, скорее всего, оформится в виде политической силы. А это сила, энергия которой в принципе не может быть направлена на развитие, лишь только на восстановление утраченных позиций.
У обычных людей больше доступа к новой власти, и поэтому какие-то проблемы будут решаться в точечном порядке. И это неплохо, ведь Южная Осетия очень невелика, и в этих микромасштабах власть, ориентированная на решение нужд конкретных людей - хорошее дело. Но система создана не будет, во всяком случае не в эти годы. Коррупция, возможно, в меньших масштабах, поглотит и нынешнюю элиту, которая совсем не харизматична и конъюнктурна. И уже сейчас можно предсказать, что некоторые из ключевых фигур нынешней властной элиты в Южной Осетии могут опять оказаться в оппозиции. Хотя они сами в этом виноваты, поскольку сегодня, находясь у власти, не создают правила игры, позволяющие сохранить прозрачность. Но это замкнутый круг для республики. Нет потенциала, нет знаний, нет результата.
Но, во всяком случае, главное есть: взят старт на построение общественных институтов мирного, а не военного времени. Шанс, что они отрегулируют со временем правила игры, есть всегда.
Абхазия
26 августа 2008 года Абхазия встретила без танков, поваленных деревьев, перевернутых машин и сгоревших зданий. И это во многом объясняет сравнительно успешный, по сравнению с Южной Осетией, путь развития. География, вероятно, тоже играет важную роль. Все-таки если Цхинвал находится на расстоянии пяти минут езды от границы с Грузией, то большая часть населения Абхазии с конца 1993 года жила в относительном удалении от зоны конфликта. Несмотря на массу неприятных историй, обещавших возобновление войны, до 2008 года тут была мирная жизнь.
Те процессы смены власти, которые Южная Осетия тяжело переживала в прошлом году, Абхазия прошла еще до признания - в 2004-ом. Здесь несравнимо крепче и гражданское общество, здесь совершенно другой уровень гражданской активности. Поэтому и "денежный дождь", который в номинальном значении был равен южноосетинскому, не наделал в Абхазии столько бед.
Но сходства с Южной Осетией все же есть. Наверное, это вопрос для исследования социологов: почему в двух республиках, вышедших из войны, буквально вечной оказалась властная элита, находившаяся у руля и двадцать лет назад, во время войн? Когда в 1992 году Леонид Тибилов, нынешний президент Южной Осетии, стал министром госбезопасности Южной Осетии, президент Абхазии Александр Анкваб уже был министром внутренних дел. Леонид Лакербая, премьер-министр Абхазии военного периода, является главой кабинета министров и сегодня, хотя это уже второй его приход во власть.
Все это не имеет никакого отношения к опыту, хотя бы потому, что опыт 80-х мало применим в сегодняшних реалиях. Скорее всего, все прозаичнее и печальнее. Среднее поколение, истратив свою пассионарность в боях начала 90-х, не смогло выдвинуть из своей среды политиков, которым уже лет десять как пора заменить лидеров, устаревших и морально, и физически.
В этой ситуации преимущество опять у Абхазии. За счет активности и мобильности гражданского общества здесь очевиден даже не поколенческий, а мировоззренческий конфликт между властной элитой и обществом. "Подковерный" стиль управления, попытки не считаться с общественным мнением, вообще попытки править в ручном режиме здесь сталкиваются с жестким сопротивлением общества. В Южной Осетии этого не будет еще долго. Хотя бы потому, что многие из так называемого среднего поколения дискредитировали себя в качестве верных бойцов команды Кокойты.
Антон Кривенюк
