Дагестанская комиссия по адаптации бывших боевиков к мирной жизни снова столкнулась с противодействием силовых структур. Сдавшийся полгода назад Тамерлан Амиров вместо прощения заслужил обвинения по четырем статьям Уголовного кодекса. А ведь пример этого восемнадцатилетнего парнишки комиссия использовала в местных и федеральных СМИ как агитацию для тех, кто пока остается в лесу. Адвокат Амирова Расул Кадиев считает, что пришло время реформировать работу по адаптации сдавшихся членов незаконных вооруженных формирований.
Дагестанская комиссия по оказанию содействия в адаптации к мирной жизни лицам, решившим прекратить террористическую и экстремистскую деятельность, не смогла помочь своему подопечному Тамерлану Амирову. Ему предъявили обвинения сразу по четырём статьям Уголовного кодекса. Статья 208 - участие в незаконном вооруженном формировании - позволяет избежать ответственности, если человек добровольно сдался с оружием. Однако ее почему-то вменяют пришедшему с повинной полгода назад парню. Но на ней следователь не остановился и применил еще и статью 209 - участие в банде, словно подозреваемый состоял в двух видах преступных сообществ одновременно. На самом деле правоохранители часто используют 209-ю статью по отношению к кавказским экстремистам, потому что она не предусматривает поблажек в случае сдачи. Кроме того, за нападение на здание отделения полиции в Мамедкале Амиров обвиняется по статьям 317 (посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов) и 222 (незаконное хранение, приобретение оружия).
Тамерлану грозят лет 10-20 на нарах, если не пожизненное заключение. А это значит, что следственные органы ни во что не ставят работу комиссии по адаптации сдавшихся боевиков к мирной жизни. Напрасно ее члены пытаются выманить дагестанскую молодежь из леса.
Читайте также: Дагестанские "Робин Гуды" из спецслужб
Председатель комиссии Ризван Курбанов приводил Тамерлана Амирова в пример, потому что тот не просто сдался, но еще и показал два схрона с взрывчаткой. 18-летнего паренька даже показывали по федеральному телевидению, нарушив тайну следствия и подвергнув его жизнь опасности. Он был рекламной вывеской комиссии по адаптации, а теперь может стать ее "черным пиаром".
Все дело в разногласиях между гражданским институтом, которым, по сути, является эта структура при президенте Дагестана, и силовыми органами, управляемыми из федерального центра. В апреле этого года непонимание вылилось в публичную стычку главы республики Магомедсалама Магомедова и начальника дагестанского управления Следственного комитета России Алексея Саврулина. Последний выразил недовольство снисхождением комиссии к тем, кто сдается, когда становится нечем отстреливаться: "Таких людей рассматривать нельзя, просто недопустимо. Этим мы всю правоохранительную деятельность, направленную на борьбу с терроризмом и экстремизмом, сводим на ноль. То есть сегодня, получается, ты можешь воевать, стрелять, убивать, а потом прийти на комиссию и сказать: "Пожалейте меня, я хороший".
Недавно Ризван Курбанов заявил, будто разногласия улажены. Но случай с Тамерланом Амировым показывает, что это далеко не так. Следствие и прокуратура, вопреки симпатиям комиссии, решили засадить за решетку раскаявшегося и, возможно, предотвратившего теракты сообщением о схронах человека.
По мнению Расула Кадиева, адвоката бывшего боевика, между комиссией и силовиками назрел конфликт интересов. "Комиссия - это орган исполнительной власти субъекта федерации, можно сказать, гражданской администрации. У нее свои интересы, а у органов следствия и прокуратуры свои интересы, которые заключаются в том, чтобы как можно больше дел отправить в суд, чтобы в них были как можно более тяжкие преступления, как можно крупнее чтобы была преступная группа, - пояснил Кадиев в интервью корреспонденту GTimes. - Поэтому они и зарабатывают очки на ребятах, которые сдались".
Адвокат не стал обжаловать постановление об обвинении, хотя имеет на это право по УПК. Просто практика показывает, что такие жалобы суды не удовлетворяют. "Сейчас следствие не закончилось. Возможно, мы получим поддержку суда. Но это вопрос будущего", - отметил защитник Амирова.
Пока же ситуация с его подзащитным только подрывает доверие людей к органам власти. Помимо того что сдавшегося боевика собираются судить по статье, от которой его освобождает УК, его права еще и неоднократно нарушались во время следствия. Его допрашивали в отсутствие адвоката, к нему без ведома следователя наведывались сотрудники МВД и ФСБ. Хорошо хоть, в СИЗО не подсылали бывших коллег по банде, как это было с одним из арестованных в Дагестане. В отдел полиции, где его держали, "явились вооруженные "лесные", "вежливо поговорили" с бывшим соратником и спокойно ушли", как сообщил Кадиев. "Кто после этого всего сдастся и добровольно покинет ряды НВФ?" - задал он риторический вопрос.
Читайте также: Дагестанцы получают трупы без претензий
Более эффективной работа по реабилитации бывших членов НВФ была в Чечне, после двух чеченских кампаний. Но там боевики спускались с гор под личные гарантии Ахмада, а потом и Рамзана Кадыровых. Эти люди переходили на сторону чеченского МВД и сражались с террористами, кровью смывая свои прежние преступления. Но они становились чем-то вроде личной гвардии Кадыровых. Представить подобные вооруженные формирования у Магомедсалама Магомедова трудно. Как отмечает эксперт по Кавказу Николай Силаев, в Дагестане все же худо-бедно действуют государственные институты, и нет необходимости подчинять всю республику воле одного доверенного человека.
Дагестанская комиссия по адаптации за полтора года работы вернула к мирной жизни 30 человек. Это капля в море, особенно если учесть, что следствие отправляет их адаптироваться на нары, а по возвращении они снова могут уйти в горы - мстить за обман.
Методы работы самой комиссии ограничены. В переговорах с боевиками во время спецопераций они участвуют только по желанию силовиков, ибо те, по закону о КТО, не обязаны ни звать посредников, ни вообще вести задушевные беседы с вооруженными бандитами. Да и небезопасно привлекать гражданских лиц, как показала июльская спецоперация в Альбурикенте, когда одна из пособниц боевиков вышла сдаваться и совершила самоподрыв.
В других республиках подобные комиссии также малоэффективны. Считается, что входящие в них люди не пользуются авторитетом у населения, да и не обладают полномочиями раздавать гарантии сдающимся боевикам. Поэтому возникла идея создать федеральную комиссию. Но силовики раскритиковали ее на специальном заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте России 10 июля. Борцы с террором морально не готовы сотрудничать с гражданскими организациями.
Значит ли это, что дагестанскую комиссию и созданные по ее образцу такие же структуры в других северокавказских республиках следует упразднить? Расул Кадиев уверен, что нет. "Комиссия должна работать. Но она нуждается в серьезной реформе. Кроме того, если комиссия будет использоваться как единственный инструмент в борьбе с терроризмом, тогда этот инструмент будет бесполезен. Она может применяться только комплексно с другими инструментами правового и процессуального характера, такими как амнистия, соответствующая процессуальная и уголовная политика в отношении лиц, которые сдались".
