Грозный восстановлен. Грозный восхитительно красив и современен. После пятнадцати лет в руинах он, наконец, стал похож на столицу республики. Молодежь не нарадуется. А вот старшее поколение и чеченцев, и русских, вынужденных когда-то покинуть Чечню, этот город воспринимает как новострой, не имеющий никакого отношения к прежнему Грозному, у которого "убили душу", по выражению собеседника GTimes Бориса Асатурова, родившегося там и проектировавшего грозненские высотки, заводы и институты.
Пенсионер Борис Александровия Асатуров уже лет пятнадцать живет в Кисловодске. А родился, учился и работал он в городе Грозном. Там, как пишут в биографиях, прошел путь от простого инженера-проектировщика в грозненском НИИ нефтепереработки до директора проектного института. При Джохаре Дудаеве возглавлял Этнический союз республики. Но в современную Чечню возвращаться не хочет.
— Вы говорите, что в Грозном "убили душу". Почему?
- Грозный создавался как русский город. В 19 веке, в 1962 году был создан город Грозный, а до этого была крепость Грозная, которая стояла на защите южных русских границ. Чеченцев, которые жили на границе с этим городом, пускали в него только на ярмарки, по торговым делам. Революция 1917 года стерла грани между национальностями. Город стал доступен для всех. Но поскольку город был нефтяной, там велась добыча и переработка нефти, население было русскоязычным. Интернационал приезжал в основном из-за рубежа (и англичане там жили, и американцы), и из Закавказья (армяне, азербайджанцы). В 1944 году была депортация чеченцев и ингушей. А в республику привезли эвакуированных из занятых немцами городов. Тысяч 200-300 населения прибыло из Центральной России. Так они жили до 57-58 года, пока не объявили о реабилитации вайнахов. Чеченцы начали возвращаться. Отношение к ним было двояким. Те, кто с ними жил до депортации (у нас, например, соседи были, с которыми мы переписывались во время их отсутствия), дружили. А эвакуированные и не уехавшие в центральную Россию, стали настороженно относиться к чеченцам. И началась неприязнь.
В моей книге "Дупль пусто" приводится в цифрах национальный состав и рассказывается, как зарождалась неприязнь. Однажды чеченцы убили русского, и началась революция. Грозный полгода жил на чрезвычайном положении. Стояли войска, танки. Я в институт ходил по пропуску. Чеченцы из Грозного уехали в районы, потому что с ними расправлялись. Закончилось это в 70-е годы, когда вроде бы стали все друг друга уважать. Потом ингуши подняли вопрос о возвращении Пригородного района. А в 88 году в Чечено-Ингушетии началась "зеленая революция". Строился гудермесский биокомбинат, а жители выступили против вредных выбросов: "Хватит нам и нефтяных заводов". И вот эта "зеленая революция" плавно переросла в сепаратизм.
— Вы возглавляли Этнический союз наций при Джохаре Дудаеве. А ведь именно в то время в республике начались массовые преступления против русского населения. Вы пытались как-то вразумить власть, чтобы остановить исход русских?
— Ельцин послал Джохара Дудаева туда, поскольку Чечено-Ингушетия в 90-м году уже вышла из состава России, чтобы потом, по горбачевскому предложению, войти в состав нового союза как независимое государство. Дудаев должен был отменить решение Верховного совета республики, Совет, где была половина русских, распустить. Он пробыл тут месяца два три и понял, что тут творится что-то не то, и начал продолжать отделение. Его объявили сепаратистом, хотя все это затеял не он. И поэтому Грозный превратился в котел, из которого все русские власти - секретари горкомов, обкомов — исчезли. Их перестали поддерживать правоохранительные органы. Чечено-Ингушетия стала местом безвластия.
Дудаев объявил выход Чечни из Чечено-Ингушетии. И 290 тысяч русского населения Грозного было вынуждено определяться. Тогда уже все по карточкам выдавали — и сахар, и масло. Дудаев карточки нечеченскому населению не давал. Вот тут-то казаки начали движение за права русских. Они у меня в институте проводили свой съезд, и меня выбрали потом председателем Этнического союза. Мы поехали к Дудаеву, говорим: "Что, воевать будем?" Он говорит: "Нет, давайте сделаем этнический союз и будем нормально жить". Но так не получилось, потому что было много глубоких конфликтов. Доброжелательность враз перевернулась и вылилась в ненависть. Поэтому сейчас, когда Грозный принял новую душу, однородную, чеченскую — это уже совсем другой город. Всем режет глаза этот "Грозный-сити".
- Некоторые, наоборот, считают этот комплекс жемчужиной современного Грозного, которая символизирует новую эру. Вы писали, что "Грозный-сити" не устоит при землетрясениях. Но главный архитектор Чечни Джалал Кадиев уверяет, что он выдержит и 9 баллов.
- Я - первый человек в Грозном, который построил 12-этажные дома. Они построены по моему проекту. В Грозном было запрещено выше пяти этажей строить из-за того, что сейсмика 9-тибальная, а несущая способность грунтов очень слабая. Под всем Грозным находится большая линза грунтовых вод, вместе с бензинами, который раньше закачивали в вены, брали один керосин. Когда мы делали гидрогеологическую карту, мы выбирали места, где есть четвертичные линзы галечниковые. Вот вдоль Сунжи они есть, река их нанесла. Они имеют ограниченные ширину и толщину. У нас институт "Грозгипронефтехим" был с изыскательской партией со всей техникой. Мы исследовали каждый клочок земли. Первые два двенадцатиэтажных дома мы построили для института. Первый стоит на галечной линзе, до сих пор. А второй примыкает к нему, построен на сваях, потому что там линза кончилась. Ниже двадцатиметровый пласт просадочных грунтов. Как только туда попадает вода, сразу грунты дают усадку примерно на метр. И сваи перестают нести нагрузку.
У нас был для гражданского строительства специальный институт "Гражданпроект". Здания, запроектированные этим институтом, трещали сплошь и рядом, потому что у них не было приличных специалистов. Поэтому я не верю, что сейчас кто-то привез изыскательскую технику и все исследовал. Там действительно есть галечные породы, которые приравниваются к скальным и могут нести большую нагрузку, но на какую глубину они залегают? На какую глубину там сваи забивали? Если есть под сваей хотя бы 10 метров линзы, она выдержит. Если нет, то она просто полезет дальше. Все зависит от гидрогеологии. Сунжа — река горная. В ней то густо, то пусто. Гидрогеологической карты, я уверен, там нет. В институте было, институт сжег Шамиль Басаев. С главным архитектором Кадиевым мы друзья. Он приличный и уважаемый человек. Если у него есть какие-то данные — пусть строят. Для себя ведь строят.
- Туда зовут и русских.
- Русские, испытавшие это на себе, никогда туда не вернутся. В те времена основные рабочие места были на заводах, а там работали только русские. Есть версия, что чеченцы были не готовы к техническому труду. Дудаев же выкопал где-то, что чеченцев не пускали на заводы из соображений безопасности по постановлению Берии. Когда говорят "нужны русские", это как анекдот эпохи Хрущева: когда осваивали целину, первыми туда поехали евреи и выслали оттуда телеграмму "срочно нужны русские для освоения этой целины". Может, русские нужны им именно как рабочая сила, если возвращать заводы, что абсолютно невероятно.
— Вы сами скучаете по Чечне, хотели бы вернуться туда?
- Нет, я бывший футболист, и если я играл за команду, а потом перешел в другую, я не могу думать о старой команде. Также я уехал из Грозного. Я там родился, вырос. Это мое все. Он мне все время снится. В Кисловодске я уже почти 16 лет живу, с 1996 года, и все равно мне кажется, что я еще в Грозном. Но то, что произошло, оно настолько омерзительно, причем не по вине чеченцев.
— Но это же чеченцы начали использовать законы шариата по отношению к русским…
- Дело в том, что чеченец чеченцу рознь. Две трети чеченцев относятся к русским лояльно. А одна треть так, как им подсказывают исламисты. Надо знать, кто и как относится. В моей книге описано, как нарастало напряжение, в том числе из-за экономических, социальных, нравственных проблем. Все это от неумелого управления. Например, Ельцин в 92-м году объявил экономическую блокаду Чечни. Как русским там было жить? Лично у меня нет никакого зла ни на кого из граждан Чечни, и мне там никто кровную месть не объявлял. Они мне, наоборот, предлагали помощь. Как председатель Этнического союза, я занимался выселением чеченцев из захваченных ими домов. Они могли бы на меня обозлиться.
Поселок Черноречье захватил алдынский тейп. А там был построен город для химкомбината, и жили там все русские. Их стали выгонять. И мы через правительство Чечни договорились, взяли 500 миллионов рублей и раздали русским, чтобы они уехали. Все было согласовано и по-хорошему. Но все равно я назад не хочу. Я уже старый, перенес две операции, и мне уже не до приключений.
