Вчера Сергей Багапш был похоронен на родовом кладбище в селе Джгерда, в Очамчирском районе Абхазии. О его наследии еще напишут книги, но в любом случае, он оставил зримый след в создании полноценных взаимоотношений между Абхазией и Россией.
Через три месяца в республике следующие президентские выборы. Скажем честно, большой интриги в этих выборах нет. Лидеры политического поля очевидны - это ныне исполняющий обязанности президента Александр Анкваб, премьер-министр Сергей Шамба и лидер оппозиции Рауль Хаджимба.
На первый взгляд, после президентских выборов не предвидится и никаких особых изменений в политике страны. Однако все это только на первый взгляд. На самом деле за выборами может последовать не просто смена декораций на властном олимпе в Сухуме, а существенные политические изменения, причем, в региональном масштабе.
И визит Путина поэтому - не только дань уважения покойному абхазскому президенту.
Багапш ушел, оставив будущему главе республики признанную Россией Абхазию. В СМИ у Сергея Васильевича всегда был имидж предельно "пророссийского" политика. И в последние годы его "пророссийскую" политику в Абхазии многие называли политикой уступок.
Однако на самом деле Багапш был в первую очередь проабхазским политиком. Он был мастером компромисса, "человеком-соглашением". И сейчас уже мало, кто помнит, что свою внешнеполитическую стратегию он начинал с поисков точек соприкосновения с Грузией. В 2005 году на свет появился так называемый "план Багапша" - стратегия урегулирования грузино-абхазского конфликта. Это очень адекватный документ, который представлял из себя, по сути, пошаговую инструкцию создания нормальных отношений между Абхазией и Грузией.
В то время партнером официального Сухума по переговорам был, ныне один из лидеров оппозиции, Ираклий Аласания. Переговорный процесс был близок к состоянию, которое можно было бы назвать "прорыв". Но Саакашвили жестко затормозил этот процесс, избрав силовую стратегию решения конфликта. Это не наши домыслы, это цитата из выступлений самого Ираклия Аласания, который возложил ответственность за срыв переговорного процесса на лидера Грузии.
Тогда Михаил Саакашвили только укреплялся во власти, а его иллюзии о стремительной победе над Абхазией подпитывались успехами в Аджарии и Кодорском ущелье. Зайдя в кабинет бывшего главы Аджарии Аслана Абашидзе, Саакашвили заявил, что следующим кабинетом, куда он войдет, будет кабинет Багапша. Переговоры, таким образом, исключались по определению.
Сегодня все надеются, что Грузия переживает период "позднего" Саакашвили. С его уходом в прошлое должна уйти и паранойя, животный страх перед Россией. Любой следующий лидер Грузии будет, несомненно, более адекватным, и это шанс для возобновления диалога. А если диалог возобновится, то Абхазии суждено сыграть в этом диалоге важную роль. Именно с этих позиций можно трактовать заявление российского премьера в Сухуме, в котором он выразил надежду на восстановление всех отношений между абхазами и грузинами.
Владимир Путин встретился в Сухуме с двумя из трех возможных будущих кандидатов на должность президента Абхазии. Во время встречи и с Анквабом, и с Шамбой, Путин говорил о новых возможностях сотрудничества с Россией.
С рациональных позиций Москве совершенно безразлично, кто возглавит Абхазию. Самая большая ошибка, которую могут совершить абхазские политики, это побежать в Кремль за поддержкой. И еще хуже, если интересы каких-то российских финансовых или политических кругов во время выборов будут представлены как "позиция Москвы". Один такой конфликт Абхазия уже пережила в 2004 году. Теперь стоит задача не наступить на эти грабли во второй раз.
Несмотря на то, что Россия выступает пока что безальтернативным партнером для Абхазии, и современное абхазское общество в течение как минимум столетия находится под сильным российским влиянием, все абхазские политики сейчас настроены в первую очередь проабхазски. И там, где паче чаяния интересы России и Абхазии будут сталкиваться, они, несомненно, займут позицию своей страны. И не только потому, что они большие патриоты, а потому что находятся под сильным давлением общества. Если кто-то из них хоть раз оступится, то на его политической карьере будет поставлен крест.
Тот, кто попытается на президентских выборах разыграть российскую карту - обвинить соперников в антироссийских настроениях, сделает большую подлость. В Абхазии нет антироссийских настроений, есть разный градус обсуждения российско-абхазских отношений. Противоречия неизбежны, когда речь идет не о взаимоотношениях метрополии и марионеток, а об отношениях партнеров.
И если официальный Сухум, завязанный сотней общих дел с Москвой, всегда будет соблюдать протокол и вести себя дипломатично, то политик из оппозиции может позволить себе не стесняться в выражениях.
Отдельного исследования требует ответ на вопрос, а существует ли вообще российская политика в Абхазии? Ясно, что Москва заинтересована в том, чтобы страна оставалась в орбите российского влияния. Но этому проекту ничего не угрожает. Других явных проектов у Кремля в Абхазии, похоже, что и вовсе нет. Зато в Москве есть много групп и отдельных лиц, у которых существуют в Абхазии корпоративные интересы. Есть у них и свои лоббисты в Сухуме. Расширяя себе поле для маневра, многие из них хотели бы представить себя "рукой Кремля". Не получится.
