Перенос российского поста в Переви на сто метров к северу закрыл для Европы разговор о последствиях войны 2008 года. Правда, западные лидеры по-прежнему не согласны с российской архитектурой безопасности в регионе, но споры на эту тему сейчас не ко времени.
Опасаясь, что скоро сможет попадать на страницы мировых СМИ только благодаря своему голому торсу и экстравагантным поступкам, лидер Грузии остро нуждается в новой повестке дня, на которую в мире обратят внимание и, может быть, даже поддержат. А "мирный процесс" с Россией - лучший из возможных вариантов.
Саакашвили готов к переговорам "без предварительных условий", видимо, мысленно все еще окапываясь на фронтах августовской войны 2008 года. Хотя не исключено, что эта его фраза - важный сигнал Москве: наконец-то Грузия дает России шанс исправиться, не требуя выполнить те же пункты, что необходимы для вступления в Евросоюз.
Помимо самолюбия у грузинского президента есть и другие мотивы пойти на попятный. "Маяк демократии" потух для Европы еще два с лишним года назад - и бесповоротно, поскольку заработать политический капитал на противостоянии с Россией сегодня нереально.
Ноябрьский саммит НАТО в Лиссабоне может серьезно изменить ситуацию: если Россия, как ожидается, согласится усилить помощь альянсу в Афганистане, это будет свидетельствовать о серьезном улучшении отношений между ними. Поэтому при необходимости Москва легко убедит западных партнеров в презумпции своих планов по Грузии. А значит, грузино-российский конфликт придется урегулировать не в Мюнхене или Вашингтоне, а в Первопрестольной. И заявление президента РФ Дмитрия Медведева о том, что переговоры с Грузией возможны только после смены власти, никто не отменял.
Что теперь делать Саакашвили? Или забыть про Россию, или уйти в отставку. Ведь чтобы получить шанс на диалог, ему нужно демонтировать всю идеологию, созданную за шесть лет пребывания у власти. Придется разрушить образ России как виновницы конфликта и развала Грузии. Ведь фундаментом государственной политики Михаила Николозовича стали лозунги маргинальных политических групп, и теперь он рискует пасть жертвой своей же национальной идеи.
Уже поздно убеждать грузинский народ в том, что Абхазия и Южная Осетия - не совсем оккупированные территории, а Россия - хоть и по-прежнему враг, но тоже не совсем. Менять коня на переправе - отказаться от антироссийской сущности - для грузинского режима хуже отставки. Но без этого отказа российско-грузинские переговоры окажутся безликими и не выйдут за рамки определения "технические".
Можно будет "переговорить", например, о возобновлении поставок грузинского вина на российский рынок или открытии прямого транспортного сообщения. Все эти темы очень важны, но харизма президента Грузии требует иного - непременной победы над "осью зла". И для него диалог об экономических или гуманитарных связях станет одной большой уступкой "оккупанту".
Нетрудно понять, что подразумевает Михаил Саакашвили под "предварительными условиями" переговоров - он говорит о выводе российских войск за пределы Абхазии и Южной Осетии. Дело даже не в юридических тонкостях договоренностей Москвы с Сухумом и Тбилиси. Оно в том, что российские войска на границах с Грузией и есть "архитектура безопасности". Вывод их возможен при одном непременном условии - безупречных отношениях Грузии с соседями. А тут надо менять даже не идеологию режима, а саму природу грузинского государства.
Поэтому "перезагрузка" в контексте возможных прямых переговоров Грузии с Россией неуместна, здесь подходит другое выражение - "начать с чистого листа". И чистота эта должна быть не в отсутствии "предварительных условий", а в приходе новых людей - чистых, тех, кто, может быть, сменит Саакашвили.
