Перед тем, как президенты России и Грузии Борис Ельцин и Эдуард Шеварнадзе в 1992 году заключили Дагомысское соглашение о принципах урегулирования конфликта и ввели в регион миротворцев, Южная Осетия пережила подряд две агрессии грузинской армии.
Первая, под руководством первого президента независимой Грузии Звиада Гамсахурдия окончилась гражданской войной. Цхинвал был захвачен. Десятки тысяч жителей региона стали беженцами, другие - ополченцами. Осетинские отряды самообороны изгнали грузинские военные формирования. В ответ официальный Тбилиси установил блокаду Южной Осетии. Было отключено ее энергоснабжение, что привело к жертвам от холодов. Блокировались дороги, по которым в Цхинвал поступало продовольствие. Случались нападения на колонны осетинских беженцев, как это было во время трагедии у селения Зар. Грузинская армия периодически обстреливала Цхинвал с окружающих его высот.
В конце 1991 года к власти в Грузии пришел Эдуард Шеварнадзе. Он решил повторить подвиг своего предшественника, и был намерен снова взять столицу самопровозглашенной республики силой. Однако под давлением российского руководства Шеварднадзе пошел на уступки и начал переговоры о мирном урегулировании.
В июне 1992 года было подписано Дагомысское соглашение. 14 июля 1992 года был прекращен огонь и в зону конфликта были введены Смешанные силы по поддержанию мира (ССПМ) в составе трех батальонов - российского, грузинского и осетинского, в каждом до 500 военнослужащих. Этот день стал для Южной Осетии праздником, который она отмечает и сегодня.
По Дагомысскому соглашению миротворцы 16 лет охраняли хрупкий мир в зоне грузино-осетинского конфликта и были гарантом невозобновления боевых действий, отмечается на сайте Министерства печати и информации Южной Осетии. Но с 2004 года, когда к власти в Грузии пришел Саакашвили, официальный Тбилиси начал кампанию по дискредитации российских миротворцев. Их обвиняли в сокрытии осетинских вооружений, в ротации не через законный КПП, а через Рокский тоннель, в усилении контингента, в создании препятствий для наблюдателей от ОБСЕ, в неспособности предотвратить обстрелы грузинских сел на границе с Южной Осетией и тому подобном. Миротворческий контингент назвали заинтересованной, а не нейтральной силой, указывая на то, что Россия экономически поддерживает режим Эдуарда Кокойты и раздает российские паспорта местным жителям.
Парламент Грузии несколько раз принимал решение о выводе российских миротворческих сил из конфликтных регионов. Однако расторгнуть многосторонний договор о размещении миротворцев в Абхазии, заключенный под эгидой СНГ Грузия могла, только выйдя из содружества, а к этому была не готова. В Южной Осетии же миротворцы базировались по двустороннему соглашению, подписанному на уровне президентов, и решить вопрос об их отзыве без согласия российского руководства было невозможно.
Еще год назад миротворцы казались сдерживающим фактором в южноосетинском регионе. Правда, эскалация конфликта уже чувствовалась по обстрелам приграничных сел в обоих направлениях, полетам грузинских разведывательных аппаратов и скоплению военной техники с грузинской стороны. В ответ миротворцы открывали новые блокпосты и мониторили с самолетов территорию Южной Осетии. Грузинский посол был отозван из Москвы, а из Абхазии в Россию вылетел президент Сергей Багапш. Тбилиси заявил, что Кремль якобы готовится к войне. Российское руководство указало на темпы вооружения и подготовки грузинской армии и ее передислокацию в зону конфликта.
14 июля 2008 года портал «Утро.ру» отмечал, что война не выгодна ни той, ни другой стороне. России нельзя было начинать боевые действия, ввиду проблем, которые маячили в отношениях с Западом. «Все, что нужно сегодня Москве от Тбилиси - это отказ от попыток вернуть Абхазию и Южную Осетию силой и, в перспективе, отказ от стремления вступить в НАТО», писал портал, и эти цели были достижимы без войны. А вот Тбилиси к тому моменту отчаялся решить проблему возврата «сепаратистских регионов» мирным путем. Но надежды на военную победу в случае поддержки югоосетинских войск российской армией, у Михаила Саакашвили тоже не было. Неужели он думал, что Россия махнет рукой на своих военнослужащих?
Впрочем, что думал грузинский лидер 8 августа прошлого года, уже не важно. Налицо последствия его деяний. Фактически война в Южной Осетии началась с ночного нападения на подразделения российских миротворцев, отмечается на сайте Общественной комиссии по расследованию военных преступлений в Южной Осетии. Их мандат позволял иметь на вооружении лишь стрелковое оружие и легкую бронетехнику. Этого было достаточно, чтобы поддерживать правопорядок в разделительной зоне и обеспечивать безопасность мирных граждан. Но против российского контингента были использованы силы авиации, танки, тяжелая артиллерия и системы залпового огня «Град».
Это был беспрецедентный случай в истории миротворчества. Грузинские солдаты заранее покинули место постоянной дислокации миротворцев и перешли на сторону грузинской армии. Из российских ребят под обстрелами и бомбежками погибли 10 человек. Выжившие рассказали, как грузинские самолеты атаковали расположение миротворцев, как грохотали гранатометы, как рвались снаряды, как осколки убивали и ранили солдат. Солдат, пришедших на эту землю с миром.
После признания независимости Южной Осетии Россия заключила с ней Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи и Соглашении о совместных усилиях в охране государственной границы. В республике сформирована 4-я российская военная база, идет ее обустройство. Накануне, посетив Южную Осетию президент России Дмитрий Медведев отметил, что обеим странам необходимо «поддерживать и сотрудничество в оборонной сфере и соответствующие договоры в этой сфере». Теперь три тысячи 700 российских солдат, дислоцированных в Джаве и Цхинвале, и вся необходимая военная техника обеспечивают безопасность Южной Осетии.
