Всё это вновь вызывает известный всем вопрос: являются ли наши проблемы причиной страха или страх становится первопричиной наших проблем? В начале Второй мировой войны Франклин Рузвельт сказал: «Страх - это единственное, чего мы должны бояться».
Конечно, страх может быть довольно привлекательным. Голливуд давно оценил финансовый потенциал съёмок фильмов об эпических катастрофах вселенского масштаба. Содом и Гоморра выступили не только в качестве предостережения, а стали вдохновением для создателей кино, которые раскрыли такие вечно популярные темы, как секс, предательство и апокалиптические разрушения, которые затрагивают всех, и безвинных, и виновных. Общественность всегда была готова платить деньги за просмотр фильмов о том, как другие люди падают с кармического утёса, но в чём же притягательность этой тематики? Может ли её причиной оказаться подавленный страх?
На каком-то подсознательном, даже подкожном, уровне мы все понимаем, что для этого общества, погрязшего в грехах, может прийти час расплаты, и мы возбуждены (страх и возбуждение ходят рука об руку) перспективой наступления чего-то вроде судного дня, хотя и для других, ведь себя мы причисляем скорее к праведникам, верно? Может ли это странное удовлетворение идеей справедливого возмездия быть для некоторых порождением тайного страха того, что они тоже окажутся частью того общества, за которым они наблюдают?
Ирония заключается в том, что выбор нашего светского общества, который заключается в том, чтобы исключить какие-либо высшие силы из причин наступления определённых событий и не иметь возможности переложить на них всю ответственность, создал нам мир, в котором последствия наших действий становятся всё ужаснее. Другими словами, изгнание Бога, который может наказать нас за наши действия, поставило нас лицом к лицу с чем-то, ещё более худшим - и даже без малейшей надежды на возможность искупления. Может ли возникнувшее чувство вины являться объяснением нашей повышенной тревожности? Может ли возникнуть в современном обществе, временно изолированном от реальных последствий своих действий, необходимость примириться с источником своего существования, как в греческой трагедии, и побудить его подсознательно искать пути собственного разрушения?
Эпидемия неразумного страха, безусловно, не сулит ничего хорошего для будущего общества, но стоит отметить, что сегодня существуют и противодействующие тенденции. Периодически среди мрака можно обнаружить возникающие очаги надежды и настоящего оптимизма, а также растущее осознание истинного единства жизни и глубины наших корней. Внезапно возник новый катарсис, и появилось повторное осознание того, что наша жизнь имеет цель, а мы все похожи друг на друга - идеи, совершенно отличные от пустых материалистических высказываний и гораздо более мощные.
Направляемые невидимой, но доброжелательной рукой, те, у кого еще есть «глаза, чтобы видеть», теперь могут разглядеть семена нового порядка, рождающегося из умирающих лепестков прошлого.
