Хьай во саг наха ваалехьа, Iайха ваа
Если ближайший родственник или член семьи вёл себя неподобающим образом, нарушал общепринятые нормы, не поддавался воспитательному влиянию старших и отца, то есть становился во саг — плохим человеком, который мог своим поведением опозорить семью и род, вызвать серьезное недовольство и осуждение окружающих, неродственников, к нему принимались суровые меры воздействия — вплоть до физического устранения, в зависимости от степени вины от того, сделал ли он соответствующие выводы или нет.
Такой человек предупреждался ближайшим родственником (отцом, братом, а если это был отец то сыновьями), что если он будет продолжать в том же духе и не исправится, то будет отчуждён — хийрваккхар, то есть признан не родственником. Этого было достаточно. И человек исправлялся, так как знал, что если будет продолжать вести себя преступным образом, грозное предупреждение автоматически вступит в силу и он будет считаться отчуждённым и всякие родственные отношения с ним будут прекращены. Это означало примерно то же самое, что и объявление человека вне закона. Он становился чужим для семьи, для всех родственников бывшего своего рода. Отныне любой мог безнаказанно его убить или совершить над ним иное насилие. Человек знал обо всём этом, и такое предупреждение оказывалось достаточной мерой воздействия.
Но очень редко случалось, когда и эта суровая мера не помогала. Тогда оставалось только действительно подвергнуть такого преступника отчуждению или физическому устранению ближайшими родственниками, чтобы избежать большего позора. В таких случаях человек просто исчезал без следа, и никто о нём ничего не говорил.
Подобные сложные ситуации также регулировались нормами рассматриваемого правила. Дело в том, что ответственность за поведение своего во саг должны были брать на себя его родственники, его род, не допуская "вмешательства в свои дела" других родов. Такое вмешательство считалось делом, ущемляющим достоинство рода.
Эта норма применялась ингушами не только в чрезвычайно редких и сложных ситуациях, указанных выше, но и в процессе урегулирования вообще конфликтов. Со своим виоватым в чём-либо должен был разобраться сам род. При обсуждении межродовых конфликтов, когда вина человека была очевидной, ингуши говорили друг другу: "Тхоай саг оаха соцавергва, шоай саг оаша соцаве" — "Своего человека мы остановим, вашего же человека остановите вы".
Эту же норму данного правила ингуши распространяли и на решение межэтнических конфликтов. В таких случаях ингуши предлагали, особенно когда виновность той или иной стороны или обеих была очевидной "Своего неправого ингуша остановим и накажем мы сами, ингуши, вашего же неправого остановите и накажите вы смаи. Если же не хотите, не можете взять на себя ответственность за своего человека, то скажите нам об этом прямо и открыто. Тогда мы сами вынуждены будем сделать это — тхоай дайнар цIадахаргда (буквально: принесём домой то, что потеряли)".
По нормам Эздел каждый должен был разобраться со своим виноватым, не перекладывая ответственность на других. Эта норма, несомненно, одна из мудрых находок Эздел и ингушской народной дипломатии.
А. Х. Танкиев Эздел- Ингушская Этика- Ингушская Этика