Война в Сирии стала катализатором процесса репатриации на историческую родину черкесской диаспоры. Этот процесс далек от массовости, но уже есть конкретные люди, которые вернулись в Кабардино-Балкарию. Наш корреспондент отправилась к ним в гости.
Больше года в Сирии продолжаются протестные движения против правящей власти. Погибают люди, в том числе и мирные граждане, число жертв военного конфликта доходит до десяти тысяч. В особо катастрофичной ситуации оказалась черкесская община Сирии, которая насчитывает около 120 000 человек. Полтора века назад черкесы из-за кавказской войны бежали на восток, а сейчас, спасаясь от сирийской войны, поставлены перед фактом необходимости покинуть принявшую их когда-то страну.
В чем особая катастрофичность положения дел в Сирии для черкесов?
"Сирийские черкесы как между молотом и наковальней", — считает Шора Хусам, сам сирийский черкес, вернувшийся в Нальчик двадцать лет назад. Мы находимся в пансионате "Дружба", который гостеприимно приютил часть этнических черкесов, вернувшихся с начала года в Кабардино-Балкарию из-за военных беспорядков в Сирии. Сейчас Хусам принимает активное участие в судьбе черкесских репатриантов, помогает во всем, от вопросов перевода (он хорошо владеет местным наречием черкесского языка) до организационных моментов и просто разделяет все их тревоги и надежды.
"Сирийские черкесы (как и иорданские, и турецкие, и израильские черкесы) всегда были преданы власти, мы, черкесы вообще отличаемся законопослушием и лояльностью, — говорит Хусам. И сейчас ситуация особенно плоха именно для нас, повстанцы угрожают — либо принимайте нашу сторону и воюйте с нами, либо убирайтесь, иначе мы вас уничтожим.
Город Хомс, где черкесское население, по моим оценкам, составляет примерно 30-40 тысяч человек, разгромлен и находится в блокаде. Кто перебрался к родственникам, кто живет в полуразрушенных домах. Чтобы покинуть страну, горожанам нужно получить документы именно по месту проживания, а получить эти документы уже невозможно — в разрушенном городе не работает ни одна государственная организация, в городе хаос. У нас один парень сделал документы в другом городе и приехал таким образом, а в документе обнаружилась опечатка. Сказали, надо исправить, отправили обратно в Сирию, документ исправили. Далее отправили в Министерство иностранных дел для постановки печати, а МИД не ставит ее, потому что место проживания Хомс, а документ взят в Латакии. МИД не ставит печать, а если МИД не поставит, посольство не может поставить свою. Это тупик. Если нам отсюда помогут, если как-то облегчат процедуру приезда, дело двинется с мертвой точки. А так, документы сделать невозможно.
Кроме этого, в Сирии много таких, у кого даже на билет нет денег. Война идет уже год, в течение этого года люди потратили все сбережения, восемь месяцев зарплаты не выдают. Кто у родственников, кому знакомые помогают, у кого сын в Арабских Эмиратах, у кого родственник в Саудовской Аравии, деньги присылают, друг другу помогают, так и существуют сейчас. В каждой войне погибает бедный, богатого деньги вынесут, — говорит Хусам. — К сожалению, у сирийских черкесов в подавляющем большинстве нет особых богатств и влияния, несмотря на близость к власти. Все надеются только на Кабардино-Балкарию, на Кавказ и смотрят сейчас с ожиданиями именно сюда…"
О возвращении на далекую родину сирийские черкесы начали мечтать не сейчас. Они рождаются с этой мечтой, не надо особо присматриваться, чтобы понять, это у них буквально в крови, они поколениями жили, направив взгляд в сторону родины, в разговоре ни разу даже как оговорка не прозвучало слово "приехать", только "вернуться, вернуться на родину". Живя далеко от родного края, они смогли не раствориться в другой среде, в другом народе и поразительным образом сохранить и пронести через века и несколько поколений национальную идентичность — культуру, обычаи, нормы поведения, иногда кажется, что они даже больше черкесы, чем мы.
Сирийские черкесы составляют более половины всех репатриантов, они проявлялись как самые инициативные в вопросах возвращения на родину, в 1989 году на имя главы СССР было направлено несколько писем с просьбами о предоставлении прав на репатриацию, а еще с 60-х годов из Сирии частным путем, единицами на родину вернулись тысячи репатриантов. Хусам говорит, что не все приехавшие живут в гостинице, многих приехавших в республику черкесов забрали в семьи именно те давние репатрианты, это их родственники, переехавшие сюда 10-30 лет назад.
На все вопросы о быте своих гостей терпеливо отвечает директор пансионата "Дружба" Мурат Тамазов, должность которого временами влегкую перерастает в роль радушного хозяина, принимающего своих личных гостей. Он рассказывает про практически завершенный ремонт, про собственные инициативы для обеспечения комфорта вернувшихся соотечественников, про то, что пансионат способен будет на таких же условиях разместить не менее 150 человек. "Самое мое большое переживание, что у приехавших не оправдаются ожидания", — делится он опасениями. Это вряд ли: "Мы попали в рай просто" сказал один из репатриантов Хусаму после поездки на Аушигерские источники и других вылазок на природу, а самое яркое различие с местными черкесами, которое они обнаружили, — это несовпадение привычек в еде. "Тут культ мяса, смеется Хусам, тут на завтрак — мясо, на обед — мясо, на ужин — мясо".
Хусам рассказывает, что сидеть без дела приехавшие не намерены. Сейчас пока без соответствующих документов им нельзя работать, но среди приезжих представители самых разных профессий, есть врачи, строители, IT-специалисты. "А когда человек настроен нормально жить и работать, он быстро найдет себе применение". Большую работу по оформлению документов, сбору средств для помощи репатриантам и многим другим сопутствующим переезду вопросам сделала и продолжает делать общественная организация Пэрыт и конкретно ее представитель Мурат Табыщ.
Главы трех черкесских республик, а также общественные организации этих субъектов уже заявили о позиции поддержки возвращения репатриантов на родину и содействии в этом вопросе. "Мы делаем все, что в наших силах, — говорит Хусам, — а дальше все зависит от властей".
Марьяна Жинова